Как мужики барина высекли и что ему потом за это было

      Архивное Дело, хранящееся в Российском Государственном историческом архиве, называлось «О высечении помещика Сназина крепостными его людьми»,  1838 год, и оно сразу привлекло мое внимание: сам по себе факт исключительный – чтобы крепостные взяли да и высекли своего помещика. Кроме того, и помещик-то наш, вышневолоцкий!

      Сназины владели землями в Вышневолоцком уезде с давних пор (подробнее об этом см. 1), а Павел Сназин-Тормасов в XIX веке был владельцем таких удомельских деревень, как Ряд, Вакарино, Зарьково, сам проживал в имении Ивановское-Овсеево. Однако в этой истории речь идет о другом Сназине, Василии Владимировиче.

      Итак, вот что записано по этому делу в «Выписке из ведомости о происшествиях по Тверской губернии за первую половину сентября 1838 года»:

«Буйство и неповиновение

 Пять человек крестьян и дворовых людей Вышневолоцкого помещика Василия Владимирова Сназина высекли своего господина прутьями. По произведенному следствию открылось, что Сназин наказал за леность одного из дворовых своих людей, послал его на полевую работу и когда придя сам на оную, нашел, что он не исполнил данных ему приказаний, лежал на земле, то схватил его за волосы. Бывшие в это время вместе с ним дворовые его люди и крестьяне (пять человек), заступаясь за своего товарища, повалили Сназина на землю и высекли. Сознавшись в своем преступлении, они показали, что к оному их побудило сколько желание заступиться за своего товарища, столько и чувство мести за оскорбление Сназиным их жен и дочерей, с которыми он имел непозволительные любовные связи. Виновные крестьяне и дворовые люди г-на Сназина преданы суду» (2).

      Вот такой особенный случай. Жестоких и любострастных помещиков было немало в крепостнической России, но чтобы крепостные крестьяне осмелились поднять руку на своего господина – такое бывало нечасто. И что должно последовать за этим? Господин пожаловался властям: бунт, неповиновение! Власти наказали виновных.

      Однако на этом история не закончилась. Ее продолжение вас удивит.

      В октябре того же года на имя Тверского губернатора поступил запрос из III отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии за подписью генерал-адъютанта А.Х. Бенкендорфа с повелением доложить императору о всех подробностях этого случившегося летом происшествия.

      Надо сказать, что состоящий в то время в должности Тверского гражданского губернатора Я. Д. Болговской отнесся к этому поручению со всей ответственностью. В своем донесении императору он не только подробно изложил обстоятельства этого события, но и через своего чиновника провел расследование, составив полную характеристику помещику Сназину В.В.  

      Вот этот интересный документ ( с некоторыми сокращениями) - донесение Тверского губернатора императору Николаю I:

«В исполнение Высочайшего Вашего Императорского Величества повеления, объявленного мне Господином Генерал-Адъютантом Бенкендорфом, о донесении Вашему Величеству о всех подробностях происшествия о высечении прутьями (Тверской Губернии Вышневолоцкого уезда) помещика Сназина собственными его дворовыми людьми и крестьянами, - имею счастие всеподданнейше донести:

Вышневолоцкий помещик Сназин состоит в отставке в чине Гиттенфервалтера с 1812 года и с того времени владел совместно с матерью его имением, заключающимся в 30 душах; а в 1832 году, по кончине сей последней, сделался владельцем совместно с его сестрою. Показания о поведении и обращении г. Сназина с его людьми весьма разноречивы; ибо опрошенные производившими по настоящему происшествию исследование (временным отделением Вышневолоцкого Земского Суда и посланным от меня нарочно Чиновником) окольные крестьяне, показали: что они в имении г. Сназина ничего противного порядку никогда не замечали, что крестьяне всегда были в должном повиновении у своего помещика, а также и жалоб от них на сего последнего не слышали. Равномирно местный Дворянства Уездный предводитель г. полковник Летюхин отозвался, что он полагает г. помещика Сназина поведения добропорядочного как относительно личных его поступков, так и обращения  его с принадлежащими ему крепостными людьми. Напротив того, спрошенный следователями… бывший в 1836, 1837 и начале 1838 годах Вышневолоцким Дворянским Заседателем Земского Суда г. Постников, показал: что помещик Сназин, по жалобе коего производится ныне следствие, замечен им был неоднократно в жестоком обхождении со своими людьми и дурным их содержанием…

…Обстоятельства же настоящего происшествия (как известно мне из подлинных бумаг произведенного исследования) заключаются в следующем:

25 августа г. Сназин, узнав, что один из его крестьян по имени Осип Алфимов не пришел на господскую работу по причине болезненного состояния, приказал сотскому привести его к себе и, признавая этот отзыв ложным, прибил Алфимова кулаками, потом, положив на землю и севши ему на голову, заставил сечь его розгами. После этого наказания крестьянин Алфимов был отправлен на работу, где занимались и прочие его товарищи копанием и возкою земли на плотину у мельницы, и вскоре за сим г. Сназин пошел и сам туда же, где найдя высеченного им крестьянина лежащим на земле, рассердился вновь и схватив за волосы, стал его таскать. Сначала находившиеся в том же месте на работе другие крестьяне и дворовые люди упрашивали г. Сназина пощадить Алфимова, говоря, что он лежал на земле не по лености, а по слабости здоровья, но видя его упорство, пришли в злобное исступление, и четверо из них решились отнять своего товарища из рук Господина, бросились на него и началась борьба; но наконец, придя в совершенное бешенство и имея превосходную силу, повалили его на землю и заворотив бывший на нем нанковый сертук, схватили лежавшие неподалеку прутья, коими дали ему каждый ударов по пяти.

Между тем, стоявший неподалеку староста зачал кричать, этот крик был услышан находившимся в близком расстоянии мельником, который немедленно подбежал к бунтующим крестьянам, укоряя в их преступлении; от чего они немедленно разбежались. Помещик же Сназин приподнялся в то же время с земли и пошел домой.

Из этого же следствия видно: что крестьяне во время буйного их поступка против своего помещика, укоряли его в дурном их содержании, в жестоком с ними обращении и в насильственном несколько лет тому назад растлении четырех девок. Опрошенные те девки утвердили сии показания; но г. Сназин в том не сознался и свое оправдание подтверждает тем, что он имеет уже преклонные лета (более 50 лет от роду) и что во время, к коему относится совершение тех преступлений, он будто бы не находился в своей деревне.

Впрочем я вынужден с моей стороны еще более утвердится в подозрении моем о дурной нравственности г. помещика Сназина полученным по окончании уже следствия Вышневолоцким Земским Судом от местного Сотского донесением, коим он доводит до сведения того Суда: что г. Сназин, по выезде из его поместья Чиновников, производивших следствие, высек весьма жестоко трех девок из числа тех, кои сделали на него показание...» (2).

В заключение своего донесения губернатор сообщает о мерах, принятых губернским и уездным начальствами по этому делу.

      Столь подробное описание и такая нелестная характеристика помещика Сназина возымели свое действие:

Ф. Крюгер Портрет императора Николая I

«Государь Император, получив всеподданнейшее донесение Состоящего в должности Тверского Гражданского Губернатора о жестоком обращении Вышневолоцкого помещика Сназина с своими крестьянами, которые в августе месяце высекли его розгами, Высочайше повелеть соизволил: «имение Сназина взять в опеку, а его отдать под суд за бесчеловечные поступки» (2).

      Таково было решение Николая I по этому делу. С удивлением можно сказать – справедливость восторжествовала!

      Ну, а далее бюрократическая машина завертелась:

      29 октября 1838 г. Министр внутренних дел Д.Н. Блудов уведомляет Тверского губернатора о Высочайшей воле отдать в опеку имение Сназина, а его самого отдать под суд:

«О таковой Высочайшей воле имею честь уведомить Ваше Превосходительство для немедленного исполнения, покорнейше прося безотлагательно уведомить меня о последующем» (2).

      В ответ 10 ноября 1838 г. Тверской губернатор докладывает:

«...Тверское Губернское Правление... предписало Вышневолоцким Дворянской Опеке и  Уездному Суду указание, чтобы первая без малейшего замедления сделала зависящее от нее распоряжения о взятии в ведомство свое на законном основании имения Вышеневолоцкого помещика Василья Сназина, а последний постановил о том Сназине, подвергшемся суду за бесчеловечные поступки со своими крестьянами, определение по законам, дав делу сему дальнейший ход по установленному порядку» (2).

      И вот, наконец, в апреле 1839 года имение отдано в опеку, о чем Тверской губернатор докладывает в Министерство внутренних дел:

«…по сделанному вновь Опекой распоряжению к имению г. Сназина определен другой опекун Подпоручик Алексей Алексеев Давыдов, коим оное и принято в управление 23 января и имеется со стороны его должное распоряжение. А Уездный Суд от 13 того же марта, что было о жестоком обращении Вышневолоцкого помещика Василья Володимирова Сназина с крестьянами своими и о прочем 3 декабря 1838 года решено и представлено на ревизию в Тверскую Уголовную Палату 2 января сего года предложение» (2).

      Конечно же, сам Сназин не сидел все это время, сложа руки. От него поступали жалобы в Министерство Внутренних дел «на неправильные действия Следователей об нем, на опекунов, действующих к расстройству его имения, - и на Тверское Губернское начальство в удержании и невыдаче ему следующих с имения его доходов и в разных притеснениях» (2). Жалобы рассматривались, но обратного хода это Дело, направление которому дал сам Государь Император, иметь уже не могло…

      Интересно, что во всех материалах дела ни разу не упоминается название имения Сназина. Мне пришлось выяснить этот вопрос самой. Для этого я заглянула в Ревизские сказки за 1834 год, где было записано, что помещику Сназину Василию Владимирову принадлежали в то время сельцо Любино и деревня Подсосенье. Это же подтверждает и запись в «Алфавите» к Генеральному плану межевания Вышневолоцкого уезда (3).

Карта Менде, 1850е гг.

      Таким образом, имение Сназина В.В. относилось к Костовскому приходу. Возможно, на погосте Троицкой церкви и упокоился в 1852 году Василий Владимирович Сназин. Дело «О высечении помещика Сназина крепостными его людьми» заканчивается двумя документами 1852 года.

      18 сентября 1852 года Тверской губернатор в донесении Министерству внутренних дел докладывает о смерти помещика Сназина В.В. и «просит разрешения об исключении имения его из ведения Опеки и об отдаче во владение наследнику, сыну покойного, писцу 1-го разряда Петру Васильеву Сназину» (2).

      На что 11 октября того же года получает положительный ответ:

«...я не нахожу с своей стороны препятствий освободить это имение от опеки и предоставить оное во владение законным наследникам Сназина.

      Товарищ Министра Внутренних Дел   Лекс» (2).

      Вот такая поучительная история произошла в наших Вышневолоцких краях в XIX веке. Вот таким справедливым императором оказался Николай I... Может быть, участь помещика Сназина стала назиданием для других невоздержанных в своем своеволии помещиков, а может быть, и нет. Но согласитесь, что история интересная…

Источники:

 1.    Архангельский Н.А. История Удомельского района с 1900 по 1917 год. – 1995. URL: https://drive.google.com/file/d/0B8BpHNW5anaVT0hLQ1hGY2FxY28/view

2.    РГИА, Ф. 1286, Оп. 7, 1838 г., Д. 32 «Дело по выписке из ведомостей о происшествиях по Тверской губернии, о высечении помещика Сназина крепостными его людьми»

3.    РГАДА, Ф.1354, Оп. 496, Ч.1 «Алфавит № 200» к Генеральному плану межевания Вышневолоцкого уезда. URL: http://of.putnik.ru/of/viewtopic.php?p=13490#p13490

4.    ГАТО, Ф. 312, Оп. 6, Д. 494 Ревизские сказки Вышневолоцкого уезда за 1834 г.